Девчата, разрешите представить вашему вниманию свой рассказ, я его уже печатала в Личных страничках, но и тут размещу.
Ведь у нас много мамочек прошедших КС (но воспоминаниями делятся только самостоятельно рожавшие), а это тоже нужно пережить...
Ко дню рождения Ярослава,
моего второго сына

Откуда берётся счастье?

Самые важные моменты в жизни врезаются в мою память до мельчайших подробностей, да так, что  через годы я помню не только происходящие события, но и чувства,  которые я переживала в тот момент, мысли. Я думаю, я анализирую, я живу.

Итак, вечер 17 февраля 2010 года.
Мне позвонил мой врач и сказал, приезжай, мы тебя ждём. Я, прихватив свои вещи, поцеловав сына и мужа, отправилась в роддом. Роддом…Странно, но я люблю  эти неуютные стены, этих чужих людей…Меня встречают, говорят, что у меня встревоженный вид. Я ждала этот день без малого 250 дней, ждала, но я не могу не переживать. Слова молодого доктора о том, что переживать это нормально, но всё будет хорошо, совпадают с моими тревожными мыслями. Мне всегда нужна поддержка, а в такие моменты она мне просто жизненно необходима. Прислушиваюсь к себе, внутри меня  – полный штиль, а это значит, что всё на самом деле завершится благополучно. Выхожу на улицу. Темно, тихо, кругом горы снега, жгучий мороз, с антрацитового неба на меня нагло смотрит растущая луна. Я никогда не видела такой луны, ни до, ни после этой ночи, смотрю на часы, без четверти одиннадцать.
Возвращаюсь в палату. Может тебе укольчик успокоительного сделать, хоть поспишь нормально, - предлагает сестричка, ставя капельницу. Я отказываюсь, ведь у меня штиль. Мысли, мысли о скорой встрече с моим долгожданным малышом мне помогают уснуть.
Утро 18 февраля 2010 года.
Открываю глаза, за окном уже светло. Соседки по палате улыбаются, интересуются, каково мне? Полагая, что должно быть очень страшно.
Страшно? Нет. Тревожно? Да!
Жду, но никто за мной не приходит. Я так не люблю быть в неведении, меня это несколько пугает. Жду, жду, каждый раз, когда открывается дверь в палату, я вздрагиваю. Ну, когда? Кажется, будто время остановилось. Очень хочется пить.  Наконец заходит медсестра и приглашает меня следовать за ней. Вот, вот тот момент, когда становится по-настоящему страшно. Страшно за себя, за своего пока не родившегося малыша, за маленького сына, который сейчас с папой сидит на пункте скорой помощи, страшно за всё!
Чувствую, что сердце дико колотится, но ничего не могу с собой поделать. Поднимаюсь в операционную, вместе со мной приятная медсестра, в руках которой стерилизационная коробка, несколько пелёнок и пара маленьких одеял. По моим щекам непроизвольно катятся слёзы. Операционный стол, сказать, что меня пугает его вид – ничего не сказать. Да что там вид, куда ужаснее ложиться на него, смотреть на висящие над тобой лампы. Я не первый раз на таком столе, знаю, что сейчас будут делать, но от этого мне только тревожнее. Меня привязывают, но где? Где мой врач? Почему её не видно? Вдруг это будет не мой врач, а какой-то другой?  Но вот появляется она, видны только глаза. Такие спокойные…
Появляется анестезиолог и начинает орать на меня за то, что у меня слишком учащённое сердцебиение, орёт, что нужно успокоиться. Вам никогда не приходилось успокаиваться лёжа в таком месте? Я ничего не могу поделать, мне кажется, что я спокойна… Но в то же время слышу, как на всю операционную раздаётся стук моего испуганного сердца. Мысли, ужас, холодно…
Общий наркоз… Опять общий… А вот и маска. Вдох, второй… Здравствуй, рай!
Я лечу, нет, я куда-то падаю… Или все-таки лечу?
Что происходит? Кто это кричит так громко? Слышу голоса врачей и слышу крик своего сына. Как же красиво и громко он кричит…
Но почему я всё слышу? Эй, погодите! я не должна ничего слышать!!! Я даже чувствую, как меня зашивают. Нет, не боль, я просто чувствую, как что-то тянут, режут…
Опять мысли… А что если я сейчас вообще очнусь? Так-так, нужно подать какой-то знак, пусть они увидят что я просыпаюсь. Пытаюсь мотать головой, а она предательски кружится. Но я не перестаю подавать сигналы. Не могу знать, то ли сигналы мои были получены, то ли произошло что-то иное, но я вновь лечу. Парю, мне хорошо, я никого не слышу, ничего не чувствую… Опять крик, но только уже не моего ребёнка, вопль врача “Дыши!”  Боже, я ничего не понимаю, чего от меня хотят? Что-то суют в рот, или высовывают…Поворачивают мою голову, не переставая орать ТОЛЬКО ДЫШИ! Но, увы, я теперь вас не слышу, не мыслю, я продолжаю парить…
Полёт окончен, открываю глаза, здравствуй, отделение реанимации!
Понимаю – Я жива! Можно ещё поспать. Ай, что опять? Будит меня укол в палец, в очередной раз берут анализ крови. Смотрю, на пальчике 4 следа от иголки…
Рядом что-то пищит, в руке  капельница, в носу какой то провод, на стене часы, в голове снова мысли…
Боль, боль, боль... Когда же мне станет лучше? И что с моим горлом? Кто его так ободрал и зачем? Не имея возможности откашляться и сделать глоток воды, начинаю с завистью коситься на нормально дышащих и передвигающихся медсестёр.
Засыпаю и просыпаюсь с болью и мыслями  о том, что больше никаких детей! Тщательно продумываю мероприятия по защите от третьей беременности, оказывается, я тот ещё стратег. Вот приходит сестричка из роддома навестить меня, улыбается, говорит, что я отлично выгляжу, засовывает под подушку мой телефон. Я, конечно же, спрашиваю о сынульке. Красавчик, щекастенький, бошкастенький, вес 4кг, рост 53 см. И…показывает мне фотку моего красавца. Как же хорошо, что в телефоне есть фотоаппарат, думаю я, могу, не дожидаясь утра увидеть сына.
Господи, как же больно, как же я не хочу когда-либо опять переживать подобное!
Вечер. Ночь. Мечтаю просто откашляться и попить воды, ещё мечтаю увидеть сынулю. Каждая минута проведённая в общем отделении реанимации запоминается навсегда.
За окошком начинает брезжить рассвет. Утро. Что это? Какой-то шум, топот, суета…Кого-то ввозят на каталке. Звук падающих ампул на металлический стол, шуршат распаковывая шприцы. Мальчик, маленький мальчик страдающий диабетом впадает в кому, я всё это по-соседски наблюдаю и плачу. Так хочется, чтобы все были здоровы, так хочется домой.
Вот пришли за мной, принесли казённую рубашку и халат, шлёпанцы, фуфайчонку, вот только носки забыли. Да ладно, на улице всего то –17 градусов.
Мне ставят задачу самостоятельно сесть, затем слезть с занимаемого ложа и усаживаться поудобнее в инвалидную коляску, впереди увлекательное путешествие  в здание роддома. Я со всеми задачами справляюсь, и вот я в коляске! На меня набросили одеяло, на голову намотали страшучую пелёнку, утеплили так сказать. Едем по коридорам больницы, выезжаем через пункт скорой помощи, где меня поджидает мой любимый человек, мой муж. Только благодаря ему, я избегаю пытки в виде самостоятельного погружения в карету скорой помощи, вместо этого он меня босую обнимает-целует, я даже пытаюсь улыбнуться, грузит бережно в наш автомобиль и везёт в здание роддома. Путь не длинный, но едет он медленно, рассказывает о том, что они с сынулей вчера видели малыша, что он спал, и что он потрясающий красавчик.
Приехали, я уже самостоятельно ковыляю на второй этаж роддома, в свою палату. Укладываюсь на кровать и требую свидания с сыном!
Больно, как же мне больно, прошу сделать укол обезболивающего, и ещё более настойчиво требую сына.
Свершилось, входит женщина в белом халате, в руках которой малюсенький свёрточек. Куда-то делась боль, я смотрю на это чудо, я знаю, как выглядит счастье! Беру на руки, целую закрытые глазки. Счастье спит! Носик в пупырышку, кожа красненькая, но это не мешает ему быть потрясающим красавчиком. Крошка, моя крошка! Слёзы катятся по щекам, завидую сама себе. Всё, теперь я спокойна. Теперь я счастлива!

Как то быстро бежит время, завтра сынульке исполняется год. 
Я знаю как и откуда берётся счастье, и я хочу пережить всё это ещё раз!